Новый виток эскалации в российско-украинской войне совпал с ужесточением риторики президента США Дональда Трампа. После того как Трамп публично сократил срок окончания войны с 50 до 10 дней, Россия ответила не словами, а кровью и огнём — массированным ударом по Киеву. Стало ясно: Кремль возвращается к проверенной тактике — ядерного и энергетического шантажа, давления через террор мирного населения, чтобы заставить Запад говорить с ним на языке силы.
Ночной обстрел украинской столицы, в результате которого погибли мирные жители, в том числе ребёнок, и пострадали более сотни человек, — это не просто «очередной удар». Это политическое послание. Целенаправленные атаки на детские сады, больницы и жилые дома стали реакцией на изменение позиции Вашингтона и являются частью геополитической игры Путина. Он стремится продемонстрировать: любое давление со стороны Запада приведёт не к уступкам, а к усилению насилия.
В этой логике Трамп выступает не просто как американский лидер, а как символ надежды на скорое окончание войны. Его 10-дневный ультиматум был воспринят на Западе как попытка перейти к реальному давлению на Россию. Но Кремль отреагировал в своей традиционной манере — языком силы. Ракеты и дроны стали способом заявить: «никакое внешнее давление нас не остановит».
Российская власть снова пытается навязать миру логику страха. Она шантажирует не только Украину, но и Вашингтон, Брюссель, Берлин. Каждый удар — это своеобразный ответ на санкции, военную помощь или политические заявления. И каждый раз этот ответ выражается в смертях и разрушениях. Путин хочет доказать: либо Запад соглашается на переговоры по кремлёвскому сценарию, либо будет платить всё более высокую цену за сопротивление.
Эта модель поведения не нова. С 2014 года Россия использует агрессию как аргумент в переговорах. Но нынешняя ситуация отличается масштабом и интенсивностью. Кремль больше не скрывает презрения к международному праву. Обстрелы Киева напрямую связаны с заявлениями западных лидеров. Фактически, Путин демонстрирует: чем сильнее давление — тем жестче ответ.
Однако это поведение — не проявление силы, а признак уязвимости. Война изматывает Россию, заставляя откладывать внутренние потребности ради продолжения агрессии. Массовые атаки — это уже не путь к военной победе, а попытка деморализовать Запад, заставить усомниться в целесообразности поддержки Украины.
Но стратегия страха работает всё хуже. Украинское общество остаётся стойким даже под обстрелами. Киев не сдаётся, несмотря на чудовищный психологический и физический прессинг. Более того, такие атаки лишь усиливают поддержку Украины в мире — всё больше политиков на Западе понимают: с Россией невозможно договориться без жёсткого принуждения.
Перед Трампом и остальным Западом стоит дилемма: позволить Кремлю диктовать условия через насилие или ответить жёстко и решительно. Сам Кремль поставил себя в позицию, при которой любые уступки воспринимаются им как слабость. Чем дольше Запад колеблется, тем выше будет цена этой войны.
Путин возвращается к шантажу — к модели, которая раньше приносила временные победы, но теперь уже не гарантирует успех. Ответ Запада, особенно США, должен быть не декларативным, а конкретным: от новых санкций до усиленного военного давления. Только это, а не дипломатические формулировки, может вынудить Кремль отступить.
Россия снова испытывает пределы терпения, желая выяснить, где проходит граница допустимого. Ответ должен быть жёстким — не только из-за числа жертв, но и из принципа: шантаж не может быть легитимным инструментом международной политики.
Фото: илюстрация
