Переговоры между Украиной и Россией, состоявшиеся в Стамбуле 16 мая, вызвали множество вопросов как у политических экспертов, так и у широкой общественности. Впервые за долгое время стороны сели за стол переговоров — не онлайн, не через посредников, а физически присутствуя в одном помещении. Но можно ли этот диалог считать прорывом? И что за ним стоит — искреннее стремление к миру или очередная игра Москвы на истощение?
С самого начала стало понятно, что переговоры в Стамбуле не станут полноценной встречей на высшем уровне. Владимир Зеленский, после разговора с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, принял решение не участвовать в переговорах лично. Причина — несопоставимый уровень делегаций: украинскую сторону представлял министр обороны Рустем Умеров и группа высокопоставленных офицеров и разведчиков, тогда как российская делегация прибыла без Путина и состояла из менее значимых политических фигур.
Кроме того, накануне начала переговоров Россия неожиданно выдвинула новое условие — полное отсутствие представителей США, что ещё раз подчеркивает стремление Кремля сохранить контроль над форматом диалога и ограничить внешнее влияние.
Со слов президента Зеленского, главной задачей Украины на этих переговорах было достичь полного прекращения огня без предварительных условий. Аргументация проста: нет никаких логических причин продолжать боевые действия, которые ежедневно уносят жизни мирных граждан и разрушают инфраструктуру.
Предложение Украины также включало масштабный обмен пленными в формате 1000 на 1000. Это не только гуманитарный жест, но и политический сигнал о готовности к компромиссу. Однако реакция Москвы показала совершенно иные намерения.
Участники со стороны РФ, в частности Владимир Мединский, не скрывали: для них эти переговоры — попытка продолжения диалога, прерванного в 2022 году. Однако суть российских требований осталась неизменной. Кремль продолжает настаивать на нейтральном статусе Украины и отказе от вступления в НАТО, демилитаризации, которая фактически лишит Украину возможности защищаться, и юридическом признании оккупированных территорий частью России.
Эти требования не только неприемлемы — они являются проявлением идеологической и стратегической агрессии. Москва не отказывается от планов ослабить Украину и сделать её фактически зависимым государством-сателлитом.
Западные аналитики, в том числе эксперты The Economist, отмечают: Россия использует переговорный процесс не как инструмент мира, а как тактическую паузу. Примечательно, что в кулуарах стамбульских переговоров прозвучали прямые угрозы со стороны РФ — о возможной оккупации всей Харьковской и Сумской областей.
Риторика российской делегации свидетельствует об отсутствии подлинной воли к завершению войны. Москва не готова отказываться ни от одного из своих имперских намерений и стремится либо к капитуляции Киева, либо к затягиванию конфликта до того момента, когда международная поддержка Украины ослабнет.
Стоит отметить усилия Турции, которая в очередной раз выступает посредником в конфликте. Эрдоган открыто заявил о готовности сделать всё возможное для заключения мира. Турция занимает уникальную позицию: страна — член НАТО, поддерживающая дипломатические связи с обеими сторонами. Но сможет ли Анкара вывести участников на конструктивный диалог — большой вопрос. Без реальной политической воли со стороны Кремля даже самый опытный посредник не сможет гарантировать результат.
Формально стороны договорились о новой встрече в будущем. Но уже сейчас видно, что шансов на прорыв крайне мало. РФ пока лишь готовит так называемый «перечень условий» для прекращения огня и возможной встречи Путина с Зеленским. Судя по всему, эти условия снова будут неприемлемы для Украины и будут основаны на требованиях капитуляционного характера.
Отсутствие лидеров обеих стран за столом переговоров лишь подчеркивает формальный характер этой попытки диалога. К тому же, пока РФ не демонстрирует никакой готовности к миру, а лишь ищет пути усиления своих позиций — военных, политических, информационных.
Прошло уже более двух лет с начала полномасштабного вторжения, и ситуация ясно показывает: ни санкции, ни призывы к миру, ни платформы безопасности не заставили Кремль отказаться от агрессии. Напротив — риторика Москвы становится жестче, методы — более циничными, а цель — очевиднее: уничтожение украинской государственности.
В этом контексте всё более очевидно, что влияние на Кремль возможно только через силу: экономическую, военную, дипломатическую. Мир должен перейти от слов к действиям — от призывов к давлению. А Украина — быть готовой к длительному сопротивлению, даже если за дипломатией скрывается лишь новая фаза войны.
Переговоры в Стамбуле — не шаг к миру, а имитация диалога, выгодная прежде всего России. Продолжение переговорного процесса возможно лишь при условии, что РФ изменит свои подходы и откажется от ультиматумов. А пока этого не произошло, говорить о подлинной «второй попытке» преждевременно. Все карты — на поле боя, и именно там решается судьба Украины.
